Глава 1
Тост опять шевелится
Яйца на сковороде медленно, но неотвратимо превращались в глазунью. Вторую за этот вечер. Первая, приготовленная на нас двоих из шести яиц, была уничтожена адской топкой по имени Глеб. Моим прожорливым братом.
За спиной раздался печальный вздох. А, нет, не вздох. Это кое-кто принюхивается. Опять. Снова.
— Если ты сейчас подойдешь с вопросом: «Марта, есть что поесть?», вот этой сковородкой и получишь… — сказала я, не оборачиваясь.
Знаю я эти приколы. Стоит отвести взгляд от еды или, не дай бог, отойти от нее, застанешь только пустую посуду.
— Все тлен, — мрачно сообщил Глебушка. — И яичница тоже.
Я смежила веки, мысленно представляя, как бью любимого брата скалкой. Прямо по его вечно голодной, но почему-то не толстеющей фигуре. Паразит такой! Бесит!
Медитация и визуализация репрессивных мер помогли. Я резко выдохнула и снова уставилась на готовящийся ужин. Мой. Брату же сказала:
— Ты пятнадцать минут назад съел три бутерброда с колбасой и сыром, суп с фрикадельками, нашу общую яичницу с сосисками и два йогурта!
— Жизнь бессмысленна, — вздохнул Глеб, утыкаясь лбом в холодильник. Потом чуть повернулся и встал так, чтобы видеть плиту. — И в холодильнике пусто
Мои пальцы совершенно рефлекторно сжались на ручке сковороды.
— Потому что ты все сожрал!!! — рявкнула я, не сдержав эмоции.
Глеб медленно выпрямился, его черная футболка с надписью «We are all doomed[1]» меланхолично колыхнулась.
— Может, испечешь пирог? С яблоками. Или с мясом.
— Убью, — тихо и многообещающе сказала я.
— Ладно. — Он потянулся к тостеру. — Хотя бы тост с арахисовой пастой… Ой.
— Что «ой»? — скрипнув зубами, спросила я, ожидая услышать, что мой тост он уже успел стащить и сгрызть, пока я жарила яичницу.
— Он… шевелится…
Я резко развернулась. Ломоть батона действительно извивался в тостере, словно пытался сбежать. Ну, в целом, я могу его понять. Я бы тоже сбежала от Глебушки, если бы мы не жили в моей квартире.
— Опять?!
— Март, это не я. — Глеб отступил на шаг. — Это оно само. Какая-то бесовщина у тебя творится. Скоро на меня еда начнет кидаться…
— Скоро я сама начну на тебя кидаться! — рыкнула я, дернула кухонный ящик, выдернула на ощупь поварешку и шлепнула ею по тосту.
Поджаренный хлебушек затих. Глеб тоже. Впрочем, ненадолго:
— Все равно съем, — пробормотал он, цапнул мой тост и дал деру с кухни.
— Убью! Всех убью. Одна останусь…— уже не в первый раз за вечер пообещала я.
Уж не знаю кому: себе, вечно голодному брату, свежему хрустящему тосту или той вакханалии, что творилась последний месяц вокруг меня. И нет, я не про родственничка, который как раз месяц назад ко мне переехал, потому что у него не хватало денег на арендную плату.
С незамутненной братской наглостью это чудовище заявило свое привычное: «Сестра, мы все умрем, но пока я поживу у тебя». И переехало ко мне со своими немногочисленными вещами, но с диким аппетитом.
Он был вечно голодный. Всегда. В любое время дня и ночи. Глеб съедал все, что не приколочено. Еда в холодильнике больше не задерживалась. Никогда. Кажется, я понимаю теперь маму, которая выставила любимое старшее чадушко из дома, как только оно стало зарабатывать. Я тогда немного удивилась, потому что была еще слишком юной, чтобы это понимать. Сейчас — ноль процентов осуждения, сто процентов понимания.
У нас с Глебом разница в четыре года. Брату двадцать семь, мне двадцать три вот только исполнилось. И похожи мы с ним лишь цветом волос и глаз. Комплекция, рост, аппетит, метаболизм, уровень IQ, характер, темперамент и врожденные таланты у нас абсолютно разные.
Я технарь, отлично понимаю точные науки. Подрабатывала еще со школы репетиторством, удаленными проектами, на фрилансе бралась онлайн за любые задачи. Во время студенчества ничего не изменилось. Что и позволило мне в столь юном возрасте уже обзавестись собственной квартирой. Родители помогли с первоначальным взносом, поверив в мои силы. И я уже почти закрыла ипотеку. Сама в шоке, но факт.
А Глеб… У него абсолютный слух, он окончил музыкальную школу, играет иногда похоронный марш под настроение, пугая соседей и мрачно предрекая смерть всему сущему. А еще братец очень любит животных. И работает в груминге, не пытаясь никак это изменить или найти себя в другой сфере. Хозяевам животных тоже все нравится, пока Глеб не открывает рот и не предрекает… верно, смерть… всем. Да, вы правильно поняли. Поэтому ему иногда приходится менять место работы, но не сферу. Впрочем, его все устраивает. А я не лезу в его жизнь.
Не лезла. Пока он не переехал ко мне.
И все бы ничего, две комнаты позволили приютить брата. Если бы не его чудовищный аппетит. И ведь что ужасно: нельзя списать это на гипотетических глистов. Их нет. Глеб регулярно пропивает специальные лекарства и следит за этим, так как работает с животными. Но он сам тощий как глист, сколько бы ни ел.
В общем, от аппетита любимого братца я уже зверела. И еда, кажется, тоже. Ничем иным я не могу объяснить то, что иногда продукты или готовые блюда вдруг стали проявлять подозрительную активность.
Сначала я думала, мне мерещится. Потом, что я сошла с ума. После — пугалась. Брат меланхолично предрекал близящиеся Апокалипсис и вторжение инопланетян. В итоге научился есть не только много, но и быстро. Пока бутерброд не сбежал, а сосиска не уползла из тарелки.
Мой желудок издал голодную трель. И я пробормотала:
— Точно убью! Но сначала поем.
0
