Глава 4
Незолотой ключик
Цапнула я ключ, сжала в руке, и вот тут-то все и случилось.
Во-первых, он ударил меня током. Сильно. Словно я в розетку пальцы с шпилькой сунула. Ну да, да, я не самый спокойный ребенок и успела отличиться в детстве.
Во-вторых, он меня поранил чем-то. Поверхность с зазубринами, я умудрилась о нее ощутимо оцарапаться, аж кровь выступила.
В-третьих, он засветился. Светомузыка прямо… Довольно яркое сияние возникло вокруг моей руки, сжимающей ключ, вспыхнуло и погасло.
Ну в-четвертых, я от испуга и боли вскрикнула и выронила эту магическую фиговину себе на ногу. Прилетело знатно. Был ключ тяжелый, кованый, приземлился неудачно, отбил мне пальцы на ногах.
Я взвыла и шарахнулась.
— У-у-уй!
— Ты что там творишь, ребенок? — вышла в коридор мама. — А, понятно. Калечишься, как обычно. Что уронила и разбила?
— Мама! Блин! Как же больно-то! — Я потрясла рукой, а ногу поджала, изображая большую неуклюжую цаплю.
— Идем, горе луковое. Перекисью залью порез. Чем умудрилась-то? — Покачала она головой и закатила глаза. — И подними свой ключ, а то в темноте кто-нибудь наступит.
Ключ я подняла. Но не голой рукой. Второй раз на эти уловки магических тварей не попадусь! Я сначала взяла с верхней полки шарф и уже через него подцепила ключ.
Тот признаков нездоровой активности не подавал. Напасть больше не пытался. Не светился. Не кусался. Не царапался. Но маму я все же спросила, пока она мне поливала порез на ладони перекисью водорода, не поцарапалась ли она сама об ключ?
— Нет, конечно. Он же отшлифованный, гладенький, — спокойно ответила она. — Может, завтра не будешь переезжать? Сегодня клининг все отмыл, папа прямо рано утром туда бригаду отправил и за всем проследил. Но куда ты с порезом?
— Ну, мам! Я уже взрослая! Ну и вообще, — сконфузилась я под ее взглядом.
— Димка тебе не звонил? А Марина? — перевела она тему.
— Нет. — У меня сразу испортилось настроение. Я как-то так погрузилась во все эти сказочные странности, что и думать уже забыла про двух предателей. Сейчас маме пояснила: — Я их везде заблокировала. И не беру пока трубку с неизвестных номеров.
— Ну и правильно. Этот… мне звонил. Гадости про тебя говорил.
— О как! — Я села ровно. — А ты что?
— А я сказала, что еще раз позволит себе подобное и побеспокоит меня или тебя, и я сама, лично, утащу у тебя компромат на него и отправлю куда следует.
— Да-а-а?! А он?
— Нецензурно выбранился и бросил трубку. Козел!
— Козел! — подтвердила я. — Хорошо, что вы с папой помогли мне так быстро от него переехать.
— Ага. Завтра с тобой поехать туда, в студию? Будешь что-то из вещей еще забирать?
— Не-а. Ну вот форму только, которую ты постирала.
— Красивая, кстати. И надпись забавная. А почему «Мимоходом»?
— Ну… Не знаю, — растерялась я. — Но прикольно, да?
Мы еще немного поболтали, потом я забрала из отглаженной стопки вещей фартук и колпак. Захватила ключ, так и завернутый в шарф, и пошла в свою комнату, где меня ждал Колобок.
Не успела закрыть за собой дверь, как он заявил:
— Я все почувствовал. Молодец. Приняла ключ, привязала его к себе кровью. Марьян, конечно, лопнет от злости, но сам виноват.
— Почему? — Я присела напротив.
— Потому что надо было самому это сделать. Ему же четко все рассказали. Что если не привязать кровью, то органической привязки нет. Что если не отдаться душой и эмоциями, то и слияния не будет. Ну и что вышло? Психанул, форму скинул, и привет! Если бы вернулся прямо сразу и забрал его, то, может, булочная его бы и простила. Она ведь не злая совсем, волшебная же. И очень любит компанию. А так он, считай, ее в другие руки передал, отказался. Она и обиделась. Ушла.
— Ушла? Ты же говорил, что перенеслась куда-то в небытие. Когда врал? Тогда или сейчас?
— Не придирайся!
— А ты не юли́. Ну-ка! Давай все четко, ясно и понятно. И как ты почувствовал про ключ? Кстати, он поранил мне руку сильно и светился, и током еще ударил.
— Не током, а магией. И не поранил, а взял крови для привязки. А свет — это побочное явление.
— И-и-и… Куда ушла булочная? И булочная ли она? Или кондитерская?
— Какая разница? Как назовешь. Пекарня. Булочная. Кондитерская. Неважно, главное, что в ней всегда, с самого момента ее взросления. только пекут-выпекают и продают это желающим. Это ее специализация.
Я сделала мысленную пометочку, что возможны и другие похожие заведения, живущие своей жизнью и уходящие невесть куда.
— И?! — Я строго нахмурила брови.
— Ну да, да! Вот ты зануда. Ушла. Встала на свои лапы и ушла. Она ведь может.
— У нее еще и лапы?! Где?! Она же стояла прямо на асфальте, и крыльцо имелось.
— Боги! Какие же примитивные людишки живут в этом мире. Ну не лапы. Ноги. Самые обычные курьи ножки.
Я аж булькнула, издав нечленораздельный звук. Помолчала, собираясь с мыслями, и уточнила:
— Избушка? На курьих ножках? Но булочная выглядела обычным каменным двухэтажным домиком.
— Нет, конечно, не избушка уже давно. Это только первое время после вылупления они такие, типичные избушки. А потом растут, увеличиваются, выбирают образ жизни и специализацию, под них снаружи меняют фасад и вывеску, внутри — тоже под выбранную деятельность — переносят стены и выращивают нужное количество комнат.
Я молча таращилась на Колобка. Пауза затягивалась. В какой-то момент он начал нервничать, отводить глаза, и я поняла, что и сейчас он еще не всю правду мне выложил.
— Колись давай!
— Зачем?! — испугался он. — Я печеный, меня нельзя расколоть.
— Выкладывай все полностью. Много таких избушек на курьих ножках существует? И какие они? И откуда берутся? Где рождаются? И что, те, кто начинают в них жить и работать, становятся как Баба-Яга?
— Где избушки вылупляются, никто не знает. Откуда берутся их яйца, тоже неведомо. Новорожденных избушат никто не видел, но всем известно, что они вылупляются, а не рождаются. Просто однажды они приходят к людям, уже став большими. Сначала это обычный одноэтажный деревенский домик с печью. Они могут оставаться на одном месте, пускают в себя кого-то пожить. Скучно им быть одним. Чаще всего ведьмочек или магичек. Могут под них свой внешний вид менять и где-то на одном месте обживаться. Но чаще снимаются с места и путешествуют. Изучают миры. Потом, став взрослыми, выбирают, чем хотят заниматься в своем дальнейшем существовании, и начинают изменять себя под выбранную цель. Отращивают второй этаж, крыльцо, вывески, витрину, стены каменеют и меняют окрас.
— С ума сойти! — выдохнула я.
— Ну а потом подают заявку в ковены или королевским службам, что готовы существовать в связке с магами и чародеями. И тогда уже им помогают подобрать того, кто будет вести… хозяйство? Быт? В Мимоходом — это всегда тот, кто умеет и любит печь. Вот с Марьяном вышла осечка. Выпечку он любит, а вот печь не очень. Ты как? Должна уметь, раз привязка сработала.
— Не отвлекайся. Да, люблю, умею, обожаю. А какие еще есть избушки? Ты про какие знаешь? И почему «Мимоходом»? И зачем на вывеске восклицательный знак? На названиях не ставят знаки препинания.
— Какой знак? Просто «Мимоходом».
— В конце слова. Багет и кексик.
Колобок задумался. Пошевелил толстыми губами. И озадаченно сказал:
— Это просто багет и кексик. Для красоты. Не знаю я ни про какой знак.
— Да? — Я потерла шею. Встала и взяла с кровати сложенный фартук. Там на кармашке была вышивка. Вот ее я и показала Колобку.
— И? Красиво. Кексик — потому что сладости. Багет — потому что хлебы разные. Что не так?
— Ладно-ладно. Значит, я неверно прочитала, и булочная называется просто «Мимоходом». Так почему именно так?
— Потому что на месте не стоит. По мирам ходит. И у нее чародеи, когда меняются по естественным причинам, всегда из разных реальностей. Она любит путешествовать. Специально ее и не найти. Но вдруг можно наткнуться мимоходом, забежать и купить вкусную выпечку.
— Но адрес же?.. Я видела. И даже запомнила. Там на вывеске было: ул. Сладкая и номер дома — тринадцать.
— Это просто адрес регистрации в одном-единственном городе, чтобы получать письма и заказы. Магическая привязка. Ну и в редкие визиты в родной мир там и встает.
— А ключ? — кивнула я на магическую штуку.
— А ключ избушки сами из своего нутра исторгают. И через него привязку и осуществляют.
— То есть все-таки избушки на курьих ножках — это их общепринятое название, даже если они выглядят двухэтажными коттеджами, — утвердительно заявила я. — А какие еще бывают избушки? Ну же! Рассказывай!
— Какая же ты нудная! У тебя в голове должен быть хлебушек, пирожные, тортики.
Я прыснула от смеха и уверила, что именно хлебушек у меня в голове и есть после всего произошедшего. А из остальных избушек Колобок смог назвать только кофейню, потому что она была подружкой нашей кондитерской. И ее чародеи всегда приобретали большие партии выпечки. Еще он знал про ателье.
А дальше отмахнулся, сказал, что всех их не упомнишь. Сама со временем узнаю про остальные избушки на курьих ножках. Но вообще, лучше так их не называть, ведь взрослые избушки уже изменили свой облик под специализацию и выглядят красивыми домами, а не деревенскими избами.
А как называть? Да никак. Есть название у каждой, это как имя у нас с ним. Вот им и называть.
— Что-то ты путаешься в показаниях, — прижучила я его. — Такое ощущение, что ты сам знаешь не все. То говоришь, что они официально называются избушками на курьих ножках, а то заявляешь, что так их называть не надо. Вот я человек. И как бы я ни меняла свою внешность, человеком быть не перестану.
— Какая ж ты нудная! — закатил глаза Колобок. — Давай пошли. Нас ждет Мимоходом.
И я поняла, что права. Он действительно просто не все знает и путается. Но сегодня идти, конечно же, никуда не собиралась.
— Завтра. Сегодня спать ложимся, — заявила я. — И вообще, иди в шкаф. А то мне нужно переодеваться, и тебе нечего на мои девичьи прелести пялиться.
— Ты совсем дур… — вытаращился он на меня, но тут же исправился: — дорогая. Забыла, что я хлеб? Я из теста. Мне твои девичьи прелести — примерно как тебе ножка стула или спинка дивана. Та же степень привлекательности.
Ночью мне снились избушки на курьих ножках. Они водили хороводы, чаевничали, сплетничали о нас, людях.
Дичь лютая. Но и та информация, которую мне выдал Колобок, была далека от нормальности. Я его все же засунула в шкаф, закрыла дверцу и подперла ее стулом. А потому что нечего! Я еще не настолько сошла с ума, чтобы рискнуть и лечь спать в одном помещении с ожившей сказочной хтонью.
Опущу все те неприятные слова, которые изволил исторгнуть из себя Колобок, пока я его запирала. Пообещала ему, что вот прямо сейчас он отправится искать зайца, медведя и Серого волка. И если попадется лисе, то это уже не моя забота.
— Какой еще лисе? У вас в городе живут лисы? Волки?
— Хуже. У нас живут люди, машины, собаки и дети, — буркнула я и захлопнула дверцу шкафа.
Утром родители старались не шуметь, собираясь на работу, но у них плохо выходило. Они отвыкли, что я живу с ними, и то что-то роняли, то начинали говорить в полный голос.
Но я не в обиде. Наоборот, хорошо, что проснулась пораньше. Много планов, много дел.
Папа еще раз уточнил, не нужна ли мне помощь, не привезти ли что-то отсюда в снятую им для меня квартирку? Мама дала множество напутствий и советов. Но им пора было уходить, так что мы договорились созвониться. Ну и что я приглашу их на новоселье, как только разберусь с вещами, обустроюсь и буду готова к приему гостей.
— Ну наконец-то! — воскликнул Колобок, как только я открыла шкаф, позволяя ему выбраться наружу. — Теперь-то мы можем ехать?
— Да. Я уже позавтракала и собралась, — миролюбиво ответила я. — Катись давай. Я присела на корточки и разложила на полу большой тканевый шоппер.
— А корзинка?
— Я, по-твоему, крестьянка или дачница? Откуда у меня корзина?
Вот так периодически переругиваясь, мы и вышли из дома. Вполне спокойно доехали на метро до нужной станции. Дошли до моего нового дома, где, по заверению папы, уже все отмыли еще вчера специально обученные люди. А мне предстояло сегодня только разобрать свои вещи из коробок и закупиться продуктами на свой вкус и аппетит.
С последним пунктом родители тоже предлагали помочь, но я отказалась. А вдруг бы я задержалась у них, а не заехала прямо сегодня. Да и смысла в этом нет, существует доставка, и мне привезут все, что я пожелаю, в течение пары часов, максимум.
Вошла я, разулась и сразу же отправилась проверять, что тут и как. Ну… было чисто. И пусто. А все мое имущество сиротливо высилось кучкой коробок и пакетов в кухонной зоне.
— Не богато, — прокомментировал Колобок.
Он уже успел прокатиться во всей небольшой квартирке и сунуть свой нос везде. Хуже кота, ей-богу.
— Да это же не мое. Спасибо, что пустили пожить за не слишком большие деньги. Владелец квартирки уехал на год, а мне вот… Ну и присмотреть за жилищем. Всем хорошо.
— Ну да, ну да. Но вообще зря. Ты можешь жить в Мимоходом.
— Ну да, ну да… — В тон ему отозвалась я. — В неведомой волшебной избушке, у которой имеется свой характер и взгляд на жизнь, а также она дружит с другими избушками. И тут я, такая нарядная, — жить пришла. Ага.
— И? Что не так? — совершенно серьезно уточнил он. — Принарядиться, конечно, не мешало бы. В драных застиранных штанах негоже перед приличным обществом появляться. Да и балахон этот твой… Платье надо, ленты в волосы. Ну и причесаться бы не мешало. Что вот ты на голове накрутила? Позорище, а не девка.
— А я не девка, а современная молодая девушка в модных драных джинсах, в ху́ди и с пучком на голове.
Колобок фыркнул.
— Худи… Слово-то какое! Страхо-худо ты в нем. Все одно, как приступишь к работе в Мимоходом, одеваться подобающе придется.
Как-то незаметно в наших диалогах название булочной стало звучать, словно это имя. Мне поначалу было сложно принять, что это не просто слово с вывески. Да еще и наречие. А потом ничего. Втянулась. Да, вот такое странненькое имя у странненькой избушки на курьих ножках.
Сама не верю, что я приняла это как факт и всерьез о нем рассуждаю.
[1] Народная русская сказка «Колобок» из собрания А. Н. Афанасьева.
[2] Finita la commedia — Итал. яз. Предположительно, впервые фраза прозвучала в опере «Паяцы» композитора Руджеро Леонкавалло. Изначально выглядела «La comedia è finita!», что дословно переводится «Комедия окончена».
0
