Марьян Брикс 1
То, что ничего стоящего ему в жизни больше не светит, Марьян понял на следующее же утро после того, как им объявили, что их взвод магической поддержки распускают, а им можно вернуться по домам.
Возвращаться ему было некуда. Дом, в котором он вырос, давным-давно уже продан, чтобы погасить долги. Родители похоронены. Мачеха снова вышла замуж, потому что у нее тоже выбора не было: либо на улицу, либо приживалкой к дальней родне, либо найти нового мужа.
Обид на Рокса́ну Марьян не держал. Она хорошая женщина. Конечно, ей не удалось заменить подростку с вредным нравом и сильным огненным даром умершую давно мать. Но она пыталась с ним подружиться и никогда его не обижала. Так что Марьян даже помогал ей первое время деньгами, когда стал получать жалование. Все же не совсем чужие люди.
И вот сейчас он, как и Роксана, думал, что же делать дальше. Их, боевых магов, отслуживших положенный по ученическому контракту срок, победивших и выживших, списали на пенсию, как это красиво назвали. Свой долг перед короной они выполнили. Только вот пенсия в двадцать шесть лет — это очень странно.
Понятно, что их списание с военной службы так назвали, чтобы иметь обоснование выплачивать им символическую пенсию, которая не даст сдохнуть с голода и поможет не выйти на большую дорогу. А уж как они станут искать себе новую работу с оплатой, которой хватит на жилье и нормальную жизнь, — это их забота. Похоже, придется идти в наемники. Больше он ничего не умеет, только этим занимался сразу после выпуска из академии.
Это то, что он думал накануне. Но королю удалось их удивить. Лучшим из лучших, тем, кто заслужил награды и поощрения, отличился, были вручены в собственность… Хотя какая это собственность? Просто новое место работы, способ устроиться в мирной жизни.
Впрочем, лучше по порядку.
Его и еще нескольких боевых магов разной специализации из нескольких взводов магической поддержки вызвали к генералу. Учитывая, что накануне вечером они, выжившие и уцелевшие, обмывали новую, мирную жизнь, состояние у всех было соответствующее.
Генерал До́кстер говорил важные слова, задавал вопросы, вручал поощрения и грамоты. А Марьян стоял со стеклянным взглядом и единственное, о чем мог думать, чтобы его не стошнило на сапоги командующего.
— Марьян Брикс, — поравнялся с ним тот. — Выражаю благодарность за службу. Вы еще очень молоды, успеете насладиться мирной жизнью. Ваша очередь выбирать. Но сначала несколько вопросов. Обучались ли вы в детстве портновскому ремеслу? Умеете шить?
Марьян честно ответил, что способен пришить пуговицы, подшить форму, как и все. Так же четко и коротко ответил, что вязать не обучен. И под парусом не ходил.
— А выпечку любите? И что предпочитаете? Пироги или торты? — проявил небывалую настойчивость генерал Докстер.
Марьян стоял, из последних сил сдерживая низменные порывы организма. Зря, ох зря они вчера так нажрались.
Вот и ответил максимально коротко. Что любит. И пироги, и торты, и кексы. От мыслей о еде к горлу подкатил ком.
— Вот и отлично! — обрадовался командующий. — Передаю вам документы на заведение. Живите, развивайтесь, процветайте. Надеюсь, вы поладите. Не забудьте осуществить привязку.
Он кивнул своему адъютанту. Тот вручил зеленому Марьяну пачку документов, свиток, перевязанный лентой, и тяжелый черный ключ.
Оставшиеся минуты выпали из сознания молодого пенсионера. А стоило ему выйти на улицу… В общем, над урной он едва не столкнулся головами с сослуживцами. Кажется, не только он вчера нажрался в хлам, отмечая новую жизнь.
Документы и то, что он получил в качестве поощрения, Марьян смог изучить только на следующий день. Что ж… это было ему наказание за то, что он не слушал генерала Докстера. Тот ведь спросил, любит ли Марьян выпечку?
Любит, конечно. Кто же откажется от свежего хлеба, пирогов или пирожных? Еще как любит! Есть их. Но не печь. Печь что-либо Марьян не умел совсем. Но кого это волнует? Ему вручили право на бессрочное проживание и ведение прибыльного дела в одном из артефактных заведений, которые отчего-то назывались избушками на курьих ножках. Марьяну случалось видеть такие пару раз. Дома как дома.
И ему сейчас вроде как принадлежит булочная, пекарня, кондитерская со смешным названием «Мимоходом».
«Принадлежит» — это, конечно, громко сказано. Владельцев у этих волшебных строений нет и не было. Они сами по себе, и никто толком не знает, что они такое и откуда берутся. Появляются вдруг на улицах и так же вдруг исчезают через день или неделю.
И Марьяну впору гордиться и радоваться, что ему выпал уникальнейший шанс. Да и теперь можно не думать, где жить, чем и как зарабатывать на жизнь. Но один нюанс… Он совсем не умеет обращаться с тестом. Вообще! Даже не представляет, с какой стороны подступиться.
О той же скалке все его познания ограничиваются тем, что бьет она больно. Случалось получать пару раз от мамы, когда та была жива. И один раз от Роксаны, когда он совсем уж допек новую жену отца и она не сдержалась после его возмутительной выходки. Справедливо получил все три раза, должен признать. И хорошо усвоил, что скалкой можно не только тесто раскатывать, но и по хребту обнаглевшему подростку настучать.
А теперь вот ему надо решать, как жить дальше? Как найти эту… «Мимоходом» и где научиться управляться с мукой и остальными продуктами? Купить книги?
Нашел, конечно. Пекарня обнаружилась в центре города на улице, где ее до того никогда не было. И книгу с рецептами толстую купил.
Это был один из тяжелейших месяцев в его жизни. Вроде и освоился на новом мирном месте. Почти обжился. Домишко оказался вполне симпатичным. Снизу кухня, кладовая, холодильная комната и торговый зал. На втором этаже три аккуратных симпатичных спаленки, маленькая гостиная и ванная комната.
И народ активно шел. Ведь репутация у этих волшебных зданий соответствующая, всем любопытно попробовать, что в них, коли уж они очутились по соседству.
Все бы ничего. Но Марьян не хотел и не мог печь. Все валилось из рук. Тесто не поднималось и не пеклось. Он то забывал что-то по рецепту добавить, то клал слишком много или слишком мало. Не помогали и весы. Он нанял помощника, который приходил к нему каждый день и учил самого Марьяна ремеслу и наполнял полки в торговом зале. Потому что избушка на курьих ножках, которая на самом-то деле не была никакой избушкой и не имела никаких ножек, должна нормально работать.
Она самовольно переместилась в другой мир, и однажды утром Марьян увидел за окном новый город и понял, что они уже не в Ордари́не, а невесть где. Помощник, соответственно, не смог прийти, остался там, где они стояли все эти недели. А волшебное заведение не волновало, что новый человек, которого она пустила в себя, не умеет обращаться с тестом.
Марьян злился и психовал. Своенравная булочная тоже начала злиться на нерадивого и бестолкового пекаря.
А он не пекарь! Не кондитер! Он маг! Он — бездна всех задери! — боевой маг огня! Лучший на потоке в академии. Один из сильнейших в своем взводе.
В тот день все пошло наперекосяк. Из-за смены локации не смог прийти нанятый им пекарь-кондитер. Марьян честно пытался все приготовить сам. Он с пяти утра только и делал, что крутился у стола и печи. Но все шло через одно место. Сгорела партия пирогов. Не поднялось тесто на сладкие плюшки. Бисквит был похож на подошву. Упал большой бумажный пакет, и просыпалась мука. А когда он пытался смести ее, задел локтем банку, и на пол улетел запас сахарной пудры. Он в ярости шибанул кулаком по столу, с того опрокинулся бочонок меда и тут же растекся рядом с мукой и пудрой.
Злой, как стая бродячих одичавших собак, покусанных пчелами, маг огня пытался навести порядок. Поскользнулся в луже меда, не удержал равновесия и шлепнулся на грязный пол.
А в зале ведь были посетители, которым тоже требовалось уделить внимание. Да и у витрин стояли потенциальные покупатели. Краем глаза Марьян видел там девицу в странной одежде, которая с глупым видом рассматривала декорации на витрине.
В общем, в какой-то момент Марьян понял, что еще пару минут, и он просто спалит здесь все до основания. Всю эту избушку вместе с загадочными ножками и всем ее содержимым. Ярость и магия клокотали, не давая трезво мыслить. Срочно требовалось выдохнуть и стряхнуть бурлящий в крови огонь.
Он дождался, пока покупатели, молоденькая фея с дочкой и мелким феенком в коляске, выйдут на улицу, и сам рванул за ними следом. Эмоции требовали выхода, магия огня рвалась наружу. И он выпустил в небо огромный файербол. Сорвал с себя ненавистные фартук и колпак и рванул прочь по улице. Требовалось немного пробежаться и спустить пар.
Хотя был полчаса… Немного времени подальше от источника раздражения, от которого ему не избавиться. Ни продать, ни подарить, ни отдать артефактный дом нельзя. Он ведь не владелец, его просто пустили жить и вести пекарское дело.
И вот как раз последнее ему совершенно не дается. Можно, конечно, просто бросить здание и сбежать совсем. Но это слабость, а Марьян оказался никчемным пекарем, но слабаком он не был никогда. Справится, только попозже. Сейчас главное — ничего не уничтожить, потеряв контроль над стихией.
Того, что кто-нибудь войдет в пекарню без него, Марьян не опасался. Пекарня условно разумная, волшебная, она не пустит никого. Да и ключ у него в кармане, пусть он им сейчас и не воспользовался из-за нервов.
Чего Марьян не ожидал, так это того, что ключ лежал не в кармане его брюк. А в кармане фартука, который он сорвал с себя и отшвырнул. Причем он еще успел краем глаза заметить, что случайно угодил в ту девицу, что стояла у витрины и с глупым лицом пялилась на испеченный им колобок.
Твердый как камень, страшненький и не вызывающий желания попробовать комок пересушенного теста. Марьян тогда закатил глаза, но выбрасывать результат неудачной попытки не стал, оставил на память и выложил в витрину. Есть это невозможно, пусть будет вместо муляжа.
Так вот, когда нервы успокоились и он вернулся, на месте не оказалось ни пекарни, ни фартука с колпаком, ни — самое ужасное — ключа. И само собой, той девицы тоже и след простыл.
Сначала Марьян не переживал. Ведь это магическое здание, его нужно просто позвать или дождаться. Но…
Все было бы проще, если бы он внимательно читал документы, инструкции и выслушал тогда генерала Докстера. Он не привязал к себе ключ от Мимоходом кровью. Это он выяснил позднее, назавтра, когда пытался понять, что теперь делать?
— Ну ты даешь! — заявил его сослуживец, которому в тот злосчастный день награждения достался обычный трактир в пригороде, а не артефактное здание. — Это же первое, что ты должен был сделать. Активировать связь кровью.
— И что теперь? — мрачно вопросил Марьян. — И где искать эту клятую избу? Куда она направила свои загадочные ножки, которые я ни разу не видел?
— Понятия не имею. Говорят, они страшно обидчивые, словно девчонки-подростки. Заметил же, наверное? Спряталась, небось, куда-нибудь. Нет, рано или поздно выползет, они без людей не могут долго. Я про них читал на пятом курсе еще. Про них пишут, что они дичают в одиночестве, лишаются сущности. Совсем уж безнадежные прячутся по лесам, теряют всякий приличный облик и от отчаяния пускают в себя кого ни попадя. Могут и старых травниц приютить или ведьм. Но твоя-то не такая, так что скоро появится. Ты бы о другом волновался.
— О чем?
— Ты сказал, там девушка была и что ты попал в нее фартуком с ключом. Лучше бы ты беспокоился, чтобы она случайно или специально не активировала привязку на крови к себе.
Марьян застонал от бессилия. Ну что ему делать? Что?!
— Вся надежда, что та девица просто какая-нибудь вертихвостка и не умеет печь. Иначе шансы, что все случится, как я тебя сейчас пугаю, велики.
— Есть идеи, где можно попытаться отыскать мою пекарню? — подергав себя за волосы, спросил Марьян.
— Ни единой, — развел руками собеседник. — Карауль там же, где вы стояли в последний раз. Вдруг? Все же эти избушки немного животные.
— Не могу. Не знаю, где мы были в этот момент. Я точно видел, что мы стояли на стыке двух других миров. Помощник поэтому не смог попасть к нам. Покупатели, феи и другие разумные, были из одного мира, девица эта — из другого. А я так вообще, как выбежал, очутился снова тут, в Ордарине. Хоть это радует. Ведь наличные деньги и вещи остались в пекарне, а здесь у меня банковский счет и знакомые люди.
— Да-а, — протянул приятель. — Неприятная ситуация. Ну ты пока наймись на короткую подработку, что ли. Будем надеяться, что твоя изба перестанет обижаться и вернется.
0
